Лекарь Империи 12 (СИ) - Лиманский Александр

— И у тебя тоже, — продолжил я, понимая, что каждое моё слово звучит для неё как бред сумасшедшего, но не в силах остановиться. — Тот же паразит, или похожий. Поэтому ты избегала меня последние дни, поэтому не отвечала на звонки, поэтому пряталась здесь, поэтому…

— Ты спятил.

Она сказала это тихо, почти шёпотом. Без крика, без истерики. Просто констатация факта.

— Ты окончательно спятил. Повернулся из-за своей работы и успеха. Правильно все отец говорил.

— Вероника…

— СПЯТИЛ!

Теперь она кричала, и в её крике было столько боли, столько разочарования, что я невольно отступил на шаг.

— Какие паразиты⁈ Какая магия⁈ Ты связал моего больного, немощного отца и несёшь какой-то параноидальный бред! Ты… ты…

Она не договорила. Слёзы хлынули из её глаз, и она закрыла лицо руками, содрогаясь от рыданий.

— Двуногий, — голос Фырка был непривычно серьёзным. — Она не слышит тебя. Паразит блокирует всё, что ты говоришь. Для неё твои слова — белый шум.

Я знал это. Понимал, но всё равно было невыносимо стоять и смотреть, как девушка, которая мне дорога, плачет и называет меня сумасшедшим.

Вероника бросилась на меня.

Не с кулаками. Просто рванулась вперёд, пытаясь оттолкнуть меня с дороги, прорваться к отцу. Её руки упёрлись мне в грудь, она толкала изо всех сил, упираясь ногами в пол, всхлипывая и что-то бессвязно выкрикивая. Но сил у неё было немного — я едва почувствовал давление.

В другой ситуации я бы отступил.

Дал ей пространство, дал время успокоиться. Но сейчас я не мог этого сделать: если она развяжет отца, он убежит, и тогда мне придётся начинать всё сначала. Или, что хуже, он позвонит в полицию сам, и тогда я окажусь в камере, а Вероника — один на один со своим паразитом.

Я перехватил её за запястья — аккуратно, стараясь не причинить боли — и притянул к себе, крепко обхватив руками. Удерживая, но не сжимая. Как удерживают человека в истерике, чтобы он не навредил себе или окружающим.

— Пусти! — она забилась в моих объятиях, как пойманная птица в клетке. — Пусти меня! Ненавижу тебя! Слышишь⁈ Ненавижу!

— Ника, успокойся. Пожалуйста. Дай мне…

— Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Эти слова резали, как осколки стекла. Как раскалённые иглы, втыкающиеся под кожу. Я знал — умом, рационально знал — что это говорит не она. Что это паразит накачивает её ненавистью, страхом и отвращением, используя её голосовые связки как инструмент.

Но знание не помогало. Всё равно было не по себе. Так больно, что на секунду я почти ослабил хватку, почти позволил ей вырваться.

— А ну отпусти девушку, парень!

Новый голос ворвался в наш личный ад. Грубый, хриплый, с характерными интонациями человека, который привык решать все проблемы кулаками и считает это вполне достаточным жизненным навыком.

Я обернулся, не выпуская Веронику.

В дверях стоял сосед.

Здоровый мужик лет сорока, может, сорока пяти, с бычьей шеей и покатыми плечами борца или грузчика. Рост — под метр девяносто, вес — килограммов сто двадцать, если не больше.

На нём была майка-алкоголичка, некогда белая, а теперь серая от многочисленных стирок, обтягивающая внушительное пивное брюхо. Вытянутые на коленях треники, стоптанные тапочки на босу ногу.

Лицо — красное, мясистое, со сломанным когда-то носом и маленькими глазками, утонувшими в складках жира.

Классический типаж. Местный альфа-самец, хозяин подъезда, который точно знает, как надо поступать в любой ситуации, и не терпит возражений.

— Да! — Вероника, увидев потенциального спасителя, задёргалась с новой силой. Её голос обрёл надежду. — Помогите! Пожалуйста, помогите мне! Он напал на моего отца! Он сумасшедший!

Сосед смерил меня взглядом — долгим, оценивающим, как боксёр оценивает противника перед выходом на ринг. Я видел, как он прикидывает расклад: я — среднего роста, худощавый, в обычной гражданской одежде, без видимого оружия. Он — на голову выше и килограммов на тридцать-сорок тяжелее, с кулаками размером с небольшие дыни.

Расклад, с его точки зрения, был очевиден.

— Я лекарь, — сказал я как можно спокойнее, не отпуская Веронику. — Этим людям нужна медицинская помощь. Магическое воздействие на разум, ментальный паразит. Это сложно объяснить, но прошу вас — не вмешивайтесь в то, чего не понимаете.

Сосед хмыкнул, и в этом звуке было столько презрения, что я понял — разговор окончен, не начавшись.

— Вот в полиции и разберутся, кто тут лекарь, а кто маньяк, — он сплюнул на пол, прямо на и без того грязный коврик, и шагнул в квартиру. — А ну отпустил девку, я сказал! По хорошему.

— Послушайте, это действительно медицинская ситуация, и ваше вмешательство…

Он не стал слушать. Разумеется, не стал — такие люди вообще не слушают слов, только действия. Он бросился вперёд, замахиваясь здоровенным кулаком, явно намереваясь снести мне голову с плеч одним ударом.

Мне пришлось отпустить Веронику — иначе я не смог бы защититься. Она тут же метнулась к отцу, упала рядом с ним на колени и начала возиться с узлом на его запястьях, что-то бормоча сквозь слёзы. А я остался один на один с разъярённым бугаём, который твёрдо вознамерился размазать меня по стенке.

Первый удар я пустил мимо себя, просто отклонившись в сторону. Ничего сложного — он бил медленно, с размаху. Кулак просвистел в сантиметре от моего уха, и я почувствовал ветер от его прохождения. Сосед по инерции пролетел мимо, врезался плечом в шкаф, заставив его угрожающе покачнуться.

— Я не хочу причинять вам вреда, — сказал я, отступая к стене. — Пожалуйста, остановитесь. Вы не понимаете, что здесь происходит.

— Да я тебя, сука!..

Он развернулся и бросился снова — на этот раз не с кулаком, а нараспашку, широко раскинув руки, собираясь схватить меня и задавить массой. Классическая тактика уличного бойца, которая прекрасно работает против большинства противников: навались, повали на пол, бей лежачего.

Но не против того, кто знает анатомию.

Я шагнул в сторону в последний момент, пропуская его мимо себя, как матадор пропускает быка. И когда он пролетал мимо, коротко, точно ударил ребром ладони по задней поверхности его правой ноги — туда, где под кожей проходит большеберцовый нерв. Подколенная ямка — удивительно уязвимое место, если знать, куда бить.

Эффект был немедленным и впечатляющим.

Нога подломилась, словно из неё разом выдернули все кости. Сосед взвыл — не от боли даже, а от неожиданности и ужаса — и рухнул на одно колено, хватаясь за ногу обеими руками. Лицо его побелело, рот открывался и закрывался, как у рыбы на берегу.

Временный паралич мышц. Нервный шок. Ничего серьёзного, через пару минут пройдёт без следа. Но сейчас он точно не боец.

— Фырк, — обратился я мысленно к бурундуку, — засеки время. Он придет в себя через…

— БОРЕНЬКА!!!

Визг с лестничной площадки заставил меня закатить глаза. Ну сколько их там еще?

В дверях появилась женщина — невысокая, полная, в засаленном халате. Судя по всему, жена бугая. Она смотрела на своего поверженного мужа с таким выражением, словно увидела конец света.

— Боренька, тебе больно⁈ Что он с тобой сделал⁈

— А-а-а, нога! — скулил Боренька, раскачиваясь на одном колене и держась за пострадавшую конечность. — Моя нога! Не чувствую ногу! Он мне ногу сломал!

— Не сломал, — автоматически поправил я. — Временная парестезия, пройдёт через…

— Я ВЫЗЫВАЮ ПОЛИЦИЮ!

Женщина уже тыкала пальцем в телефон, не слушая моих объяснений.

— ТЫ СЯДЕШЬ, КОЗЁЛ! НАДОЛГО СЯДЕШЬ! ЗА НАПАДЕНИЕ НА МИРНЫХ ГРАЖДАН!

— РАЗВЯЖИТЕ МЕНЯ, ИРОДЫ! — это Сергей Петрович, про которого все как будто забыли. Вероника всё ещё возилась с узлом, но её трясущиеся пальцы никак не могли справиться с затянувшимися верёвками.

— Не трогай меня! — а это уже Вероника, которая заметила, что я повернулся в её сторону. — Уйди от нас! Не подходи!

Боренька продолжал подвывать про ногу, его жена орала в телефон что-то про маньяка и нападение на соседей, Сергей Петрович требовал свободы хриплым, срывающимся голосом, Вероника рыдала…