Лекарь Империи 12 (СИ) - Лиманский Александр

Я стоял посреди этого безумия и чувствовал, как реальность расплывается по краям. Как сон, который становится всё более абсурдным и от которого невозможно проснуться.

— Двуногий, — голос Фырка прорезался сквозь хаос. — Полиция будет минут через десять, максимум пятнадцать. С учётом вечернего времени и пробок. Тебе надо что-то делать. Сейчас. Немедленно. Или ты отсюда уедешь в наручниках.

Я знал, что он прав.

Хаос вокруг меня достиг какой-то критической точки, за которой происходит либо взрыв, либо коллапс. Пять человек в крошечной квартире, и каждый кричит своё, и никто никого не слышит. Фарс. Только мне было совсем не смешно.

Я пришёл сюда помочь. Спасти людей, которых люблю, от магической дряни в их головах. А вместо этого — связанный старик на полу, рыдающая девушка, покалеченный сосед, его истерящая жена и полиция на подходе.

Идеально. Просто идеально. Если бы я специально планировал облажаться по всем фронтам, у меня бы не вышло лучше.

Через десять минут здесь будут люди в форме. Меня просто заберут в участок, а потом, вероятно, на психиатрическую экспертизу.

Это повлечет за собой такую вереницу проблем…

И тогда Вероника останется один на один с паразитом в своей голове. Без помощи. Без надежды. Навсегда.

Этого я допустить не мог.

Я шагнул к ней — мимо скулящего Бореньки, мимо его орущей в телефон жены, через весь этот бедлам. Она увидела меня и отшатнулась, вжавшись спиной в стену, прикрывая собой отца. Её глаза были красными от слёз, лицо — бледным, перекошенным от страха.

— Не подходи! — её голос сорвался на визг. — Не смей ко мне приближаться!

Я не остановился.

Подошёл вплотную, взял её за руки — она попыталась вырваться, но я держал крепко. Не больно, но надёжно. Заставил её посмотреть мне в глаза.

— Вероника. Посмотри на меня.

— Пусти! — она всё ещё вырывалась, но уже слабее. Силы уходили вместе со слезами.

— Посмотри на меня!

Она подняла взгляд — полный слёз, полный страха и ненависти. Чужой, внушённой ненависти, которая не принадлежала ей и никогда не принадлежала.

— Тебя заразили, — сказал я, заставляя свой голос звучать спокойно, несмотря на весь хаос вокруг. — Ты сама не своя уже несколько дней. Ты избегала меня, пряталась здесь, говорила вещи, которые никогда бы не сказала. Это не ты, Ника. Это паразит в твоей голове. Я хочу тебе помочь. Позволь мне помочь.

— Я тебе не верю! — она всё ещё пыталась вырваться, но всё слабее и слабее. — Ты… ты делаешь меня несчастной! Ты…

Её голос сорвался на рыдание.

— Да послушай же ты меня!

Я повысил голос — впервые за весь этот безумный вечер по-настоящему повысил, почти закричал. Достаточно громко, чтобы пробиться сквозь её защиту, сквозь все эти крики вокруг, сквозь пелену паразита, сквозь всё.

— Я тебя люблю!

Она замерла.

— Слышишь меня? Я тебя люблю. Люблю, понимаешь? И всё, что я делаю — делаю потому, что хочу тебе добра. Ты — самое дорогое, что у меня есть в этом мире. Единственное, ради чего стоит просыпаться по утрам.

Вокруг по-прежнему стоял шум — Боренька стонал про ногу, его жена кричала в телефон адрес, Сергей Петрович хрипел что-то невразумительное. Но для меня всё это отодвинулось куда-то на задний план, превратилось в белый шум, в ничего не значащий фон. Для меня существовала только она. Её лицо в сантиметрах от моего, её глаза, в которых что-то медленно, очень медленно менялось.

— Что… ты сказал?

Её голос был тихим. Почти шёпотом. Борьба в её руках прекратилась, тело обмякло.

Я смотрел ей прямо в глаза, не отводя взгляда, не моргая.

— Я. Тебя. Люблю.

Она смотрела на меня не мигая, а по её щеке медленно катилась слеза…

Её голос был тихим. Почти шёпотом. Борьба в её руках прекратилась, тело обмякло.

— Я. Тебя. Люблю, — я смотрел ей прямо в глаза, не отводя взгляда, не моргая.

Она смотрела на меня, широко открыв глаза, а по её щеке медленно катилась слеза…

— Ты… т-ты… — заикаясь произнесла она. — Мне ни разу еще этого не говорил…

Глава 5

Вероника смотрела на меня так, словно видела впервые в жизни. Или словно просыпалась от долгого, тяжёлого сна, в котором всё было неправильным, искажённым, вывернутым наизнанку. Её глаза огромные и мокрые от слёз часто-часто моргали, как у человека, который выходит из тёмного подвала на яркий солнечный свет и не может привыкнуть к этому свету, не может поверить, что темнота закончилась.

Лицо её менялось прямо на моих глазах, и это было похоже на таяние льда. Медленное, постепенное, но неотвратимое. Гнев уходил первым. За ним ушёл страх — тот, который заставлял её шарахаться от меня, как от чумного.

Остались только растерянность и что-то похожее на узнавание, словно она наконец-то увидела меня настоящего, а не того монстра, которого рисовал ей паразит.

— Фырк! — мысленно сказал я, не отрывая взгляда от её лица. — Быстро! Проверь её голову! Что там с этой дрянью?

Бурундук метнулся к ней. Секунда, две, три и он вынырнул обратно, и в его мысленном голосе звучало что-то похожее на изумление:

— Двуногий, оно… оно стало меньше! Реально меньше, я не вру! Свечение сжалось, потускнело, как будто кто-то убавил яркость на лампочке! Твои слова… они его ослабили! Не знаю как, не спрашивай, но это работает!

Значит, я был прав.

Сильный, искренний эмоциональный всплеск может пробить эту магическую дрянь, может пробиться через все её защитные слои и достучаться до настоящего человека внутри. Это действительно дилетантская работа, как говорил Серебряный — профессионал сделал бы конструкцию, устойчивую к такому воздействию. А этот паразит оказался уязвим к самому простому, самому человеческому оружию.

К любви.

Звучит пафосно, я знаю. Но факт остаётся фактом: три слова — «я тебя люблю» — сделали то, что не смог сделать мой ментальный пинцет.

Вероника издала тихий звук. Что-то среднее между всхлипом и стоном. И вдруг подалась вперёд, обхватила меня руками, уткнулась лицом мне в грудь. Её тело дрожало мелкой дрожью, как у человека, которого только что вытащили из ледяной воды, и я чувствовал, как её слёзы просачиваются сквозь ткань моей рубашки. Тёплые и мокрые.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, и голос её был таким тихим, что я едва расслышал его сквозь весь тот хаос, который продолжал бушевать вокруг нас. — Илья, я… что со мной было? Последние дни как в тумане каком-то, как будто я смотрела на свою жизнь со стороны и не могла ничего изменить. Я говорила ужасные вещи, думала ужасные вещи, и при этом где-то внутри понимала, что это неправильно, но не могла остановиться…

Я крепко обнял её, прижал к себе, чувствуя, как её сердце колотится где-то рядом с моим — быстро, испуганно, как у загнанной птицы.

— Тише, тише, — сказал я, поглаживая её по спине, по волосам. — Всё хорошо, ты в безопасности. Ты была не в себе, это не твоя вина. Кто-то… кто-то наложил на тебя заклятие, что-то вроде ментального паразита, который влиял на твои мысли и чувства. Сейчас он ослаб, потому что… ну, потому что искренние эмоции оказались сильнее этой дряни. Но он всё ещё там, Ника. Он никуда не делся, просто притих. Малейший стресс, вспышка гнева или страха — и ты можешь снова вернуться в то состояние.

Она подняла голову, посмотрела на меня снизу вверх мокрыми глазами:

— Что мне делать? Как от этого избавиться?

— Нам нужно его удалить. Полностью, с корнем. Я… я попробовал один раз, с твоим отцом, и у меня не очень получилось, честно говоря. Но есть люди, которые умеют это делать лучше меня. Серебряный, например, он надеюсь скоро нас постетит и…

— Что? — её глаза расширились. — Я должна жить с этой штукой в голове? Я же…

— Мы подумаем, что можно с этим сделать. Я попробую найти кого-то ещё, кто может помочь. Или… или попробую сам ещё раз, когда лучше подготовлюсь. Но сейчас главное — тебе нужно сохранять спокойствие, избегать сильных негативных эмоций. Пока паразит ослаблен, он не может тебя контролировать, но если ты разозлишься или испугаешься по-настоящему…